«Тот дикий лес, дремучий и грозящий…»
Данте
Марина Рин в очередной раз фокусирует внимание на синтезе материального и духовного в их неслиянном взаимодействии. И если раньше автор обращался к водной стихии и каменным полям, то в данном случае речь идёт о пространстве леса, его физическом определении и семантике, то определило вектор поиска, обозначило сценографию и специфику трактовки образа. Режиссура проекта развивается поступательно, подстать античному фризу с его возрастающим напряжением, главным героем которого становится незримо присутствующий автор, моделирующий визуальный контекст.
Марина Рин в поиске смысловой опоры в изучении материи, в своих диалогах с реальностью обнаруживает особое заповедное пространство, вынесенное за пределы цивилизации со всеми её атрибутами. Этим пространством для Марины становится лес, дикий лес. Где-то на уровне сознания она преодолевает умозрительную границу, оказываясь в ситуации безвременья, фокусируясь на самом себе и на том, что предлагает мир потаённого нетронутого леса, с его ветвями, корой, корнями. Автор растворяется в его первобытных стихиях, в неожиданных проявлениях его энергии, продуцирующая тревожную метафору особой реальности, соотносимую с лесом Данте, выразительным архетипом некогда великой европейской культуры, а цитата из «Божественной комедии» становится названием её выставки.
Крупноформатная графика Марины Рин отличается особой монументальностью, напоминающей скульптурные рельефы. Но автор не рисует лес, её работы не механическая штудия натуры. Здесь иные акценты. Рин обращается к сложной метафоре, она воспроизводит себя. И если говорить об аналогиях, то ближе всего Карл Юнг с его трактовкой и восприятием леса как символа бессознательного, где дерево в его выразительной пластике, закрученное, в трещинах коры, с изломами и есть та индивидуальность, что определяет и воспроизводит близкое ему пространство, пространство реальности.
Александр Петровичев
