Александр Мареев (Лим). Незавершенное бесконечное

Александр Мареев (Лим) окончил живописный факультет Московского Художественного Училища «Памяти 1905 года» и с середины 80-х начинает обустраивать собственную художественную ойкумену. К началу 90-х искусство Мареева (Лима) - одно из загадочных явлений своего времени, когда происходящее вокруг не поддавалось логическому осмыслению, а культура, пребывая в растерянности, отвечала парадоксами и непредсказуемостью. Но далеко не каждый парадокс из тогдашней богемы оставлял после себя уникальный, присущий только ему след в искусстве.

Сегодня его произведения входят не только в собрание Государственной Третьяковской галереи, но и сообразуют единое представление о современном искусстве в купе с художниками, чьё искусство стало классикой. Стилистика его графики за эти годы изменилась лишь отчасти; сохранилось главное - присущая Марееву (Лиму) эстетика - сложный эликсир куртуазного жеста и чего-то очень личного, обитающего на грани рационального жеста и того, что не поддаётся логическому осмыслению. От ставших уже классикой каллиграфических «комариков» и «рыцарей» Мареев (Лим) если и не отходит, то начинает активнее работать с натурой, чередуя походы на пленэр с фиксацией умозрительных «видений» в сочетании с квазисоветской символикой и геральдикой.

Серия графики фантазийных новелл автора, посвящённая геральдике, созданная художником за последний год стала доминантой его выставки «Незавершённое и бесконечное».

Искусство Александра Мареева (Лима) сплавляет воедино виртуозное владение графикой и существующее на ментальном уровне нечто парадоксальное, воспроизводящее на поверхности листа отголоски ведомой только автору космогонии. Реальность в понимании автора многопланова, многопланово и пространство его произведений, его ощущение времени. Директория искусства Мареева (Лима) всегда неожиданна, как неожиданно пересечение с «цветущей сложностью» Константина Леонтьева, сопоставляющего общественное развитие, его рождение, расцвет и упадок с явлениями, происходящими в природе, в её организмах. Безусловно, мотивации Александра далеки от прямых аналогий с философией Леонтьева. Но на уровне интуиции он реализует нечто схожее в необычном для себя формате – в геральдике, оказавшейся смысловой платформой, на которой «цветущая сложность» фантазийных новелл автора становится доминантой его выставки «Незавершённое и бесконечное».

Геральдика Александра подстать растению рождается в естественной среде, которой для автора становится советская реальность, «цветущая» в его сознании во всём своём многообразии и по сей день. Однако вся эта история с квазисоветскими гербами, атрибутами, семантикой и стилистикой выходит за рамки привычного мифотворчества. Искусство Мареева (Лима) имеет иную природу, иную механику появления на свет нежели у «человека играющего». Здесь всё иначе. Это не игра, а неожиданная форма самоидентификации и сопричастности «цветущей сложности» советской реальности, попытка пересобрать «уходящую натуру». Мареев (Лим) не сочиняет собственной геральдики, он воспроизводит и развивает то, что, по его мнению, осталось незавершённым. Отсюда парадоксальное соединение узнаваемого символа и сгенерированного им нечто нового, позаимствованного из области флоры и фауны, заключающего в себе особое содержание и трактовку. Пребывая в непрерывном, ничем не ограниченном процессе, Александр Мареев (Лим) скрупулёзно моделирует то, что содержит в себе витальную ценность, что проецирует контуры будущего и сохраняет аромат бесконечного «цветения».